Морак не находил себе места. Огромный трон больше не прельщал его, а кровать с горой подушек вдруг стала казаться чьей-то усмешкой в его сторону. К тому же, постель очень скоро начала невыносимо вонять, что ощущал даже сам горбун, не считая себя источником этой вони. Вода в корыте, которое он использовал исключительно для замачивания ног, стала коричневой и липкой. Даже стол с яствами, оставшимися от предыдущего обитателя тронного зала, отпугивал своей враждебностью. Лепёшки давно почернели, а соус из васхры просто испарился. Лоскуты мяса, нарубленные ровными кусочками, исчезли со стола в первую же ночь, за что Золан понёс жестокое наказание. Несмотря на уверения в невиновности, ему пришлось вычерпывать мерзкую воду из каменного корыта и выливать в отхожее место. Золан догадывался, что в краже мяса виновны грумы, способные незаметно появляться и снова исчезать. Но стоило бы ему только намекнуть хозяину о страшных тварях из глубины подземелий, он тут же лишился бы головы.
Другой причиной, по которой Морак не знал покоя и метался по тронному залу, стало бесконечное ожидание своих людей из убежища Хобинхора. Вот уже десять дней, как те должны были убить владыку и подготовить трон для нового владельца. Карлик никак не мог понять, что сложного в этом простейшем задании? Справиться с несколькими оставшимися в убежище стражниками и запугать остальных обитателей – большого ума не требуется. Но что-то подсказывало ему, что именно это качество в нанятых им людях отсутствовало напрочь.
Карлик чувствовал, что есть ещё что-то, оно страшнее неудобного трона, грязной воды в корыте и испорченных лепёшек. Недовольство тупоголовых верзил, окружавших его, нарастало с каждым днём. Оно пока искало выход, причину и следствие, ощупывая сложившуюся ситуацию. Но даже самый безмозглый истукан рано или поздно поймёт, что нужно искать жертву, виновную во всём. И этой жертвой, вполне вероятно, станет Морак.
Не такой представлял себе он власть и величие. Эти слова когда-то сами собой укладывались в верхушку всей пирамиды, состоящей из богатства, преклоняющихся перед ним ничтожных плантаторов, могучего войска и…
— И этого мало! Это обман, обман! – заверещал он что есть силы. Что толку от того, что в этом корыте завтра будет свежая вода, которую отберут у голодных оборванцев? Завтра он почувствует величие, опуская в бесценную воду свои грязные гниющие ноги, а послезавтра в этих мёртвых коридорах не останется никого.
— Золан! Я говорю, Золан!! – рвал глотку Морак. В тронный зал, спотыкаясь и сдирая кожу на коленях, вбежал Золан.
— Я здесь, хозяин!
— Где ты был, почему я так долго тебя должен звать? Может быть, это ты тут повелитель?
Морак медленно обходил Золана, вглядываясь в его лицо, неестественно задрав свою голову.
— Нет, повелитель… Я…я осматривал склад и комнаты и…
— И что? Это вскружило твою глупую голову? Сколько ты украл моего богатства? Только не вздумай сказать, что ты ничего не брал!
— Хозяин, то есть, повелитель… Я ничего не брал, но…
— Что, но? Говори, не томи!
— Там просто нечего брать, все запасы исчезли, жир для светильников сгорел ещё в первый день, а ироний… ироний…
— Что, ироний? Мне не нужен ироний! Пойди и скажи этим тупоголовым, пусть заберут себе весь ироний, что найдут.
— Они ничего не нашли, но это ещё не всё, повелитель. Ваши люди недовольны таким положением и ждут ответа. Не такое богатство вы им обещали.
Морак схватил каменную чашу с чёрными лепёшками и швырнул ею в Золана, но тот успел увернуться.
— Скажи им, пусть отберут у вернувшихся плантаторов всё, что пожелают. И почему здесь до сих пор нет воды? Наполни эту ванну, мои ноги жаждут наслаждения.
— Правитель, воды тоже больше нет. Источники пусты.
Морак метнулся к Золану и схватил его за одежду на груди.
— Ты позволил этим бездельникам, что вернулись в свои норы, пить мою воду? Эй вы там! – крикнул он в сторону портьеры. – Ко мне!
Золан затрясся и обмяк, ожидая своей участи, которая настигнет его прямо тут, в этом огромном тронном зале. Он хотел бы упасть на колени, но карлик вцепился в него мёртвой хваткой и держал перед собой. Двое верзил нехотя вошли внутрь и встали при входе, переминаясь с ноги на ногу.
— Вы двое, передайте всем остальным! Сегодня же отобрать у плантаторов всё, что у них есть и выгнать их прочь. Пусть проваливают туда, откуда пришли. Хотя, нет! Я передумал.
Морак отпустил рубаху Золана, тот воспользовался моментом и упал на колени, обхватив ноги карлика руками. Но Мораку было совсем не до этого, он пнул Золана по лицу и подошёл к верзилам, изобразив бескрайнюю любовь и заботу.
— Пусть уходят в пустыню, так будет наверняка. Они украли нашу воду, еду, зажигают без спроса лампы. Интересно, где они воруют жир, если его нет, как ты мне только что сказал! – выкрикнул горбун, скользнув к Золану и наклонившись к полу, чтобы заглянуть в глаза лежащего и трясущегося слуги.
— Хозяин, а если они не уйдут? – вкрадчиво поинтересовался один из истуканов.
— Тогда я разрешаю убить их всех. Пусть никого не останется. Я буду править пустотой! Где же эти пустоголовые с известиями…
Морак всё больше понимал, что положение его безвыходное. Ситуация усложнялась с каждым днём, в любой момент сюда ворвутся вооружённые громилы, не дождавшись обещанного, и выволокут его за ворота.
— Что ты разлёгся? Иди и ищи, я тебе для чего спасаю жизнь? Если бы не моя мягкость и терпение, тебе бы давно уже отрубили голову.
— Что искать, повелитель? – всхлипывая и давясь слезами, промямлил Золан.
— Всё, что может быть полезным. Жир, фитиль, тряпки, одеяла, еду, воду, неси всё сюда и сваливай в этот угол. Не забудь оружие, даже если оно не пригодится, пусть не достанется никому.
Золан дождался, когда карлик отошёл от него в сторону, явно совершенно забыв о нём, вскочил на ноги и выбежал из зала.
Едва заметные следы, оставшиеся от огромного отряда кодбанов и тяжёлых повозок, почти скрылись под песком и рыжей пылью. Теперь она блестела тусклым серебром в свете тысяч холодных звёзд. Всадник, укутанный в чёрные одежды, прижимался к шее скакуна, крепко обхватив её обеими руками, взъерошив мягкие перья. Лишь изредка всадник вытаскивал из-под них то одну ладонь, то другую, чтобы показать морхуну направление. Скакун понимал эти жесты, как будто всю свою жизнь ориентировался только на них. Он доверял наезднику, подчинялся плавным жестам, иногда, опережая их на мгновение, выходил на след самостоятельно. Отборное сено семирды, непривычное обилие воды, иногда даже семена васхры в тёплой нежной ладони сотворили чудо. Теперь даже морозная ночь оставила свои попытки сбить смелого наездника с пути.
Это была Лия, и она не чувствовала страха. Её не пугала смерть, потому что она больше не могла вспомнить цену жизни. Единственное, чего она боялась, это замёрзнуть раньше времени, не достигнув своей цели.
— Потерпи, Бро, скоро отдохнёшь. Мы на верном пути, я чувствую это.
Лия сдвинулась вперёд, теперь она без труда могла спрятать замёрзшие ноги под крылья морхуна. Колючее тепло медленно поползло по телу. Лия легко дотянулась до клюва скакуна и сбила с него сосульки, после чего погладила его шершавую поверхность и снова спрятала руку под перья на шее.
— Ты смелый, Бро, мой лучший друг. Не подвёл меня, как и обещал.
Скакун, прокашляв что-то в ответ, будто понимая слова своего хрупкого наездника, ускорил шаг. Он уже сам ориентировался на след, поэтому Лие больше не приходилось вытаскивать ладони. Она закрыла глаза и, как ей показалось, на секунду заснула. Однако, когда она вдруг ощутила, что морхун стоит на месте, её охватило волнение. Неужели они потеряли след? Лия освободила от накидки лицо и обомлела. Она проспала на спине своего скакуна до самого утра, а он привёз её на то самое место, откуда сам когда-то начал свой путь к дому. Вокруг лежали присыпанные песком трупы наёмников, раскиданные мешки и оружие. В воздухе стоял смрад от разлагающихся тел, поэтому Лия чуть тронула пятками бока морхуна, чтобы тот шёл дальше.
— Молодец, Бро. Отдыхай тут и никуда не уходи.
Девушка сняла с морхуна боковой мешок и подвесила его под клювом. Скакун довольно захрапел и принялся нажёвывать густой комок. Лия вытряхнула в тот же мешок лёд из кожаной канистры, предварительно измельчив его ударом о камень.
— Я скоро вернусь, жди меня.
Солнце почти оторвалось от горизонта, но ночной мороз, казалось, и не собирался отступать. Стараясь не растерять тепло, Лия плотно замотала голову и кисти рук и осмотрелась. Да, это был тот холм, иначе быть не может. Единственное, что её беспокоило – она никогда не видела это место раньше, по крайней мере – днём. Далеко справа она различала нагромождение камней, а под ними площадь, изрытую траншеями. Вход в убежище плантаторов, родное подземелье манило её к себе. Она вдруг подумала, что всё ей только приснилось, не было никаких страшных событий. Сейчас её окликнут и заставят зайти внутрь, отчитают за легкомысленность и безответственность, как в детстве. Но она так ничего и не услышала, а ждать дольше было слишком глупо.
Лия отошла ещё дальше от площади, чтобы её никто не заметил, и полезла вверх по склону холма. Воспоминания той ночи вдруг судорожно нахлынули на неё. С каким трудом они спускались вниз по этому холму тогда, нагруженные тюками с нехитрыми пожитками, передавали из рук в руки детей, падали на камни и снова вставали. Теперь она была совсем одна, да и наверх взбираться было намного легче, чем спускаться. Когда холм плавно перешёл в равнину, лия вдруг распрямилась. Куда ей идти дальше? Что она ищет тут? Неужели она подумала, что вновь окажется в пещере, причём, именно этим путём? Что, если верёвок, которыми её подняли наверх, больше нет?
Осторожно пробираясь среди камней и рытвин, опасаясь провалиться в какую-нибудь дыру, Лия думала о том, как разыщет своего Гора и припадёт к его груди. Он сильно удивится ей, признается, что обыскал всё вокруг, но нигде не смог её найти. Тогда она хитро глянет ему в лицо и заставит признаться, что зря отпустил её тогда…
Несколько брошенных в суматохе тюков так и лежали нетронутыми. Это именно то, что она искала, сомнений не было. Самая большая щель во всём подземелье, их с Гором комната. Лия встала на колени и аккуратно подползла к краю разлома. Она понимала, что мыслей ещё глупее в своей голове раньше не встречала, но она надеялась, что там внизу она увидит его. А что, если и он сейчас лежит и смотрит вверх? Но её губы задрожали, когда она увидела лишь слабый лучик утреннего солнца, падающий на дальнюю стену комнаты. Она прислушалась, но так ничего и не услышала. Внизу царила мёртвая тишина.
Верёвки лежали на поверхности, брошенные второпях кодбанами. Лия понимала, что это очень важно, иначе ей пришлось бы вернуться назад ни с чем. Но она уже знала заранее, что назад пути нет, а полуденное солнце убьёт её.
Скинув верёвки вниз, она проверила прочность узлов, спустила в отверстие ноги и набрала побольше воздуха. Сердце колотилось, пытаясь выпрыгнуть наружу, а дыхание перехватило от страха. Сможет ли она подняться наверх, если сейчас совершит этот опрометчивый и безрассудный шаг? Скорее всего – нет, и она это прекрасно понимала. Лишь за одно ей было невыносимо стыдно. Она обещала Бро вернуться, а верный скакун будет ждать её, пока не упадёт замертво.
Схватившись обеими руками за верёвки, она повалилась вперёд, невольно пискнув от ужаса, и тут же обвила верёвки ногами. Не в силах смотреть вниз, она медленно переставляла руки, продвигаясь по верёвке. Лия посмотрела на солнечный свет, пробивающийся в щель над головой и мысленно поблагодарила его за то, что не потеряла сознание от страха. Через секунду она поняла, что снова взялась за своё. Разговаривать со скакунами уже давно было для неё обычным делом, но разговаривать с солнечным лучом…
«Лия, возьми себя в руки, ты сходишь с ума!»
Но это не пугало её, наоборот, она чувствовала себя такой, какая она есть. Это сознание, внезапно вырвавшее из глубин памяти детские ощущения, держало её сейчас на этих верёвках. Она снова шалит, доводя до бешенства своих нянек. Предчувствие смешной и нелепой сцены, когда они вбегают в эту комнату, а на них смотрят с высоты, да ещё и хихикают, придало силы рукам. Конечно же, ничего подобного никогда раньше не было, тем более, в убежище никто до этого не использовал верёвки для таких странных целей.
Вот уже видна тумба, на которой когда-то стояла корзинка с яйцами. Сейчас только рыжеватая пыль поблёскивала во мраке. Лия вдруг поняла, что совершила очередную глупость ещё там, наверху. Если бы она завязала узлы на верёвке, то это помогло бы ей потом подняться обратно. Но всё-таки она надеялась, что убежище до сих пор принадлежит плантаторам и они живы. Вдруг они победили тогда злых кодбанов? Вспомнив присыпанных мертвецов возле холма, она пожелала всем остальным врагам того же, после чего её ноги опустились в мягкую вязкую пыль на тумбе.
Лия отпустила верёвку и спрыгнула на пол. Зловещий коридор зиял в стене, занавеска была сорвана и куда-то исчезла. Выглянув наружу, она ничего не увидела, только почувствовала невидимый ветер, несущий запах горелых тряпок и затхлости. Юркнув к дальнему углу комнаты, она наклонилась и нащупала в основании стены небольшое потайное углубление. Через секунду сноп искр упал на бахрому фитиля, и в комнате стало светлее. Осторожно, почти беззвучно, прикрывая огонёк ладонью, она вышла из комнаты и побрела, сама не зная, куда. Вскоре вместе с ветром стали доноситься какие-то возгласы, не то женские, не то детские, но немного позже более грубые, скорее, мужские голоса взяли верх. Все эти звуки сливались в общий отдалённый гул, который то приближался, то растворялся в боковых проходах. Но стоило Лие лишь на мгновение воспрянуть духом, услышав хоть что-то, как чувство нарастающего страха и горя тут же наваливалось на неё тяжёлым грузом. Эти звуки не напоминали ей обыденную жизнь в подземелье. Нечто чужое, завладевшее такой обычной утренней тишиной, сейчас разрывало её на части в глубоких коридорах. Убежище во власти других людей, и стоит отпустить последнюю надежду на что-то иное.
Лия дошла до тренировочного зала. Она помнила, как когда-то принимала из рук Гора детей, пронося их над убитыми в давке плантаторами. Теперь их не было, они куда-то исчезли. Это показалось ей несколько странным, но она тут же забыла обо всём, устремившись ко входу в зал. Там было пусто. Лия опустила голову и побрела к развилке, потом повернула вправо, совсем не отдавая себе отчёта в своих действиях. Её влекло куда-то, тело не подчинялось ей, как и мысли больше не хотели ей служить. Какие-то шаги тяжело отбивали по каменному полу коридора. Лия, даже не придав этому большого значения, вжалась в небольшую расщелину и погасила огонь. Двое громил чёрной тенью прошли мимо, что-то горячо обсуждая. Девушка не узнала их голоса, а лиц в темноте она не увидела вовсе. Как только путь освободился, она пошла дальше, ведомая каким-то странным желанием идти именно туда. Этот коридор она посещала не часто, но ей было прекрасно известно, что там пещера Иногура, а ещё дальше – советника Умарса.
Когда она остановилась у входа в жилище старого отшельника, у неё перехватило дыхание. Даже в момент расставания с ней Гор всё твердил про пещеру Иногура, про тайну, скрытую в ней. Но не это сейчас влекло её сюда, она чувствовала что-то другое, оно разрывало ей грудь.
— Гор…
| К Главе 30 | К Главе 32 |